Традиционно считается, что научная теория (и шире: наука) выполняет следующие функции: описательную (синтетическую), объяснительную, прогностическую (предсказание явлений в описываемой области и свойств объектов из этой области), а также методологическую (конструирование метода и методик) и практическую (помощь в решении практических задач).
Теория, предлагаемая нами на суд читателя, описывает и объясняет все феномены всех разновидностей полиграфных проверок, а также позволяет синтезировать методики тестирования с прогнозируемыми свойствами.
Теоретические модели, которые не способны описать и объяснить все перечисленные в статье «Разновидности полиграфных проверок» ситуации, назовем ограниченными. Ограниченные модели неадекватны тем или иным фактам, имеющим место в сфере полиграфных проверок, и применимы лишь в отдельных, частных случаях.
Характерными условиями возникновения ограниченных моделей и теорий полиграфных проверок можно назвать следующие. Во-первых, модель становится малопригодной для объяснения всех феноменов полиграфных проверок, если в ней из числа психических явлений, процессов или объектов некоторые объявляются единственно важными, а другие – помехами. Примером могут являться концепции, явно противопоставляющие аффективное и когнитивное, ставя одно во главу угла и отмахиваясь от второго. В действительности же в структуру исследуемых психических механизмов вовлечены все без исключения психические явления и процессы, и только в их единстве и взаимодействии следует искать решение задачи теоретического объяснения полиграфных проверок. Еще один типичный пример – популярная теория «угрозы наказания», основанная на абсолютизации роли потребности в безопасности в полиграфных проверках, в то время как эта потребность является лишь одной из многих возможных потенциально актуальных потребностей проверяемого во время тестирования (пример – успешные «игровые» проверки или тест на имя).
Второе обстоятельство, заведомо приводящее к возникновению неадекватных моделей, состоит в том, что теоретизирование основывается на опыте, приобретенном исследователем на очень узком срезе сферы полиграфных проверок. Зачастую такое теоретизирование и выполняется в терминах этой узкой области. Самый, пожалуй, яркий пример подобного – попытки построения моделей на основе только «полицейских» полиграфных проверок. Эта область полиграфных проверок исторически была первой, но она весьма узка в смысле спектра имеющих место феноменов, а сегодня – и в смысле относительного количества проводимых проверок. Специфика «полицейских» проверок диктует свой категориальный аппарат: «расследуемое преступление», «подозреваемый», «наказание», «невиновность», «угроза безопасности», – который не следовало бы переносить на полиграфные проверки в целом. Однако тенденциозный методолог пытается уместить полиграфные проверки в рамки камеры следственного изолятора. В результате модель становится неадекватной, не способной объяснить то, что выходит за пределы той же «угрозы наказания».
Наконец, мы бы отдельно упомянули в качестве источника ошибочности моделей еще одно обстоятельство, являющееся проявлением одновременно обоих уже названных. Это отношение к феномену лжи как к существенному компоненту психических механизмов, исследуемых полиграфологией. Психологические модели полиграфных проверок, построенные вокруг категории «ложь», являются очевидно несостоятельными.
Отметим и еще одно обстоятельство, препятствующее возникновению научной модели (в любой отрасли знаний). В ряде случаев автор очередной концепции сознательно, по тем или иным причинам, игнорирует факты, исключать из рассмотрения которые добросовестный исследователь не должен. Сознательно закрывая глаза на одни факты (они, мол, к делу не относятся), теоретик блестяще объясняет оставшиеся – те, которые был готов объяснить. Полученная таким образом модель, во-первых, не является научной, и, во-вторых, имеет настолько ограниченную область применимости, что не является и практически полезной.
Несложно заметить, что все так называемые «классические» теории, пытающиеся объяснить полиграфные проверки, являются ограниченными. Это особенно характерно для моделей и теорий, существующих в русле американской полиграфологии. Отечественная научная мысль, что отрадно отметить, движется собственным путем, и, смеем надеяться, достижения уровня тех, которые были получены в свое время А.Р.Лурия, будут сопровождать нашу полиграфологию.
В заключение можем порекомендовать читателю, интересующемуся различными подходами к полиграфным проверкам, несколько источников, вводящих в эту тему. Это, во-первых, ставшая хитом своего времени монография В.А.Варламова «Детектор лжи» [1998], первая, пожалуй, заметная книга в нашей стране, в которой затрагиваются все аспекты полиграфологии. Особый интерес и ценность представляют взгляды В.А.Варламова на психологические основы полиграфных проверок, которые я условно могу назвать «социально-мотивационной концепцией». В ее основе лежит идея о центральной роли мотивации, основанной, в первую очередь, на «социальной значимости» (в терминах В.А.Варламова) темы проверки.
Неплохой обзор различных «теорий полиграфа» можно найти в статьях Ю.И.Холодного.
Разумеется, мы рекомендуем вниманию читателя академический курс «инструментальной детекции лжи» С.И.Оглоблина и А.Ю.Молчанова [2004].
Из числа недавно изданных работ рекомендуем читателю книгу С.В.Поповичева «Легко солгать тяжело. Инструментальная детекция лжи: от идеологии к технологии» (2011), посвященную авторской модели полиграфных проверок и глубокому исследованию характера ответов проверяемого как фактора регистрируемых реакций, и публикацию Л.Г.Алексеева «Психофизиология детекции лжи. Методология» (2011).